Контракт на Фараоне - Страница 32

Итак, Бринслевоса отравили. Лорда не особенно любили в Стегатуме и окружающей номархии. У него, несомненно, было много врагов, один из которых ухватился за возможность прикончить тирана таким образом, чтобы вина пала на торговца змеиным маслом. Бессмысленно гадать, кто и почему, важно было то, что Руиз все еще жив. Вероятно, Денклар сумеет помочь, и под покровом ночи пленнику удастся сбежать и продолжить путь. «Если только, — подумал эмиссар, — Денклар не был частью подпольной организации, которая впервые обнаружила себя еще на орбите». Эта тревожная мысль вела к еще более неприятным умозаключениям. Возможно, лорда отравили не его собственные враги, а враги Руиза. В таком случае Денклар ничего делать не станет, а только посмеется, когда Уполномоченного Лиги поведут на казнь. Нет-нет, это маловероятно, ведь трактирщик должен понимать, что мозг Руиза снабжен смертной сетью. Даже если Денклар и впрямь заговорщик, глупо с его стороны не принимать в расчет следователей Лиги, которые немедленно узнают о гибели своего агента.

Если бы Бринслевос умер, Руиза казнили бы немедленно. А может, план был именно таков?

Руиз потряс головой — бессмысленные рассуждения. В настоящий момент ему остается уповать на помощь Денклара, который все равно не явится, пока не стемнеет. Выйдя на свободу, он допросит трактирщика с пристрастием. Эта мысль служила некоторым утешением.

День прошел в жаре и тишине, и Руиз с удивлением обнаружил, что ему скучно. То, что перспектива близкой смерти не могла избавить его от скуки, показалось ему зловещими признаком. Он ударил себя кулаком по лбу: «Соберись, Руиз, соберись».

Когда солнце опустилось к вершинам окрестных холмов, начали появляться жители Стегатума. Они парочками и небольшими группками, как по парку, прогуливались по площади Искусного Страдания. Дети носились взад-вперед, периодически останавливаясь, чтобы запустить камнем в железную клетку. Ронтлесес немедленно начал выкрикивать непристойные ругательства, а Руиз, заткнув уши, молчал, поэтому большая часть камней досталась бывшему надсмотрщику. Родители взирали на проделки своих чад с молчаливым одобрением. Никто не пытался заговорить с Руизом Авом.

Когда солнце зашло, горожане отправились ужинать, а рабочие выкатили на площадь небольшой помост на колесиках, закрепили его и принялись расставлять всевозможные неприятные принадлежности: высокую железную раму, изобиловавшую ремнями, цепями и крюками, ящик в форме гроба, длинный стол с засохшими темными пятнами по краям.

Руиз ощутил холодок и понял, что ему уже не скучно.

Когда темнота сгустилась и в воздухе ощутимо похолодало, позади сцены зажгли цепочку факелов. Сквозь щелку в стенке клетки Руиз видел, как жители Стегатума собираются на вечернее представление. Площадь заполнялась. Очевидно, о казни прослышали даже крестьяне из отдаленных районов. Зрители столпились рядом с клеткой Руиза, а несколько подростков забрались на крышу и теперь грохотали по ней тяжелыми башмаками. Его явно игнорировали, во всяком случае, пока.

Затем показалась паровая карета. Она была несколько больше и еще причудливее, чем та, которая доставила Руиза в замок. Толпа стихла. Карета остановилась у сцены, средняя секция откинулась, и глазам собравшихся предстал лорд Бринслевос, который лежал на роскошной перине, до самого подбородка укрытый меховым покрывалом. Лорд казался бледным и напряженным. Спустя мгновение вельможа поднял руку в разрешающем жесте.

— Начинайте, — произнес он слабым голосом. Он скользнул взглядом по клетке Руиза, и пленнику показалось, что во взгляде лорда мелькнуло скорее удивление, нежели ярость.

На платформу поднялся одетый в черный балахон фокусник, и огни вспыхнули ярче.

— Граждане Стегатума, — произнес он хорошо поставленным голосом. — Добро пожаловать на это поучительное Искупление. — Он отвесил замысловатый поклон. — Приведите осужденного.

Двое стражников в черных мундирах открыли клетку Ронтлесеса и выволокли его наружу. Надзиратель явно перенес дневную жару хуже, чем Руиз. Поначалу ноги отказывались служить ему, глаза бессмысленно пялились по сторонам. Когда один из солдат предложил ему питье в кожаной чашке, тот осушил ее в два глотка.

Прямо за стенкой клетки Руиз услышал чей-то довольный смешок. Неизвестный прошептал:

— Он слишком обезумел от жажды, чтобы отказаться от зелья, которое одновременно лишит его воли и заставит чувствовать боль еще острее. Никто не заслуживает этого больше, чем он.

Руиз перебрался к другой трещинке и разглядел приятные черты Релии, потаскушки из «Приюта Ден-клара». Она обернулась:

— Ты здесь, Вухийя? Кажется я вижу, как блестят твои глаза.

— Да, — ответил он, — я здесь. Девушка печально покачала головой:

— Жалко. Ты казался достойным человеком, для торговца змеиным маслом, конечно. Кой черт попутал тебя подсунуть лорду плохое зелье?

— Не знаю…

Они ненадолго замолчали. В это время стражники втащили Ронтлесеса на сцену. Они приковали его нагое тело к железной раме, и бедняга, казалось, немного пришел в себя, глядя горящими глазами на толпу.

Релия вздохнула:

— Попозже я постараюсь принести тебе попить, чтобы ты смог отказаться от этой отравы завтра вечером.

— Спасибо, — прошептал он, но девушка уже отошла от клетки.

«Эта потаскушка — добрая женщина», — подумал он, но понадеялся, что удерет прежде, чем она принесет ему воды. Представление началось, и Руиз с нездоровым интересом припал к решетке.